Сегодня трудно представить, что всего сорок лет назад именно Ирак считался главным претендентом на лидерство в арабском мире. Саддам Хусейн мечтал о величии, сравнивал себя с царями Вавилона и видел свою страну новой империей на берегах Тигра и Евфрата. Нефтяные миллиарды, обрушившиеся на Багдад после кризиса 1973 года, сделали мечту почти осязаемой. А в мире, где сверхдержавы соревновались в ядерных арсеналах, Саддам решил, что у великого Ирака должна быть своя бомба. План был амбициозный, дорогой и, казалось, вполне осуществимый — если бы не одно «но». Израиль был против. А если Израиль против чего-то, то, как мы знаем, это что-то просто не случится.
Ядерная мечта Саддама
Сначала Саддам Хусейн обратился к Советскому Союзу. В Москве не отказали, но и не особенно обрадовались: только «мирный атом» и только под контролем МАГАТЭ.
Тогда Багдад нашел более гибкого партнера — Париж. Франция, переживавшая энергетический кризис, стремилась укрепить связи с арабским миром и не видела в проекте угрозы. К тому же иракцы платили щедро. Контракт тянул почти на три миллиарда долларов.
В 1975 году премьер-министр Жак Ширак подписал соглашение о поставке реактора класса Osiris и обучении иракских специалистов. Во Франции новый объект окрестили Osirak — по первым слогам Osiris и Iraq. В самом Ираке его назвали «Таммуз-1» — в честь месяца, когда партия Баас пришла к власти.
Официально это был проект «мирного атома». Но в Иерусалиме прекрасно понимали, что речь идет не о науке. Израильские аналитики быстро подсчитали, что через несколько лет у Саддама может появиться собственная бомба. А значит, этому надо было помешать.
Дипломатия Рабина и предупреждения «Моссада»
Поначалу Израиль пытался действовать дипломатически. У власти тогда было левое правительство Ицхака Рабина, и Иерусалим надеялся убедить Париж свернуть проект. Но переговоры зашли в тупик.
А в 1977 году в стране впервые победил правый лагерь — во главе с Менахемом Бегиным. Он не верил в дипломатические уговоры и считал, что с врагом, строящим ядерный реактор, разговаривать бесполезно.
Вскоре по всей Европе начали происходить странные события. Несколько иракских ученых, участвовавших в проекте «Таммуз», не дожили до его завершения: одних находили мертвыми в отелях, других — с диагнозами, которые врачи не могли объяснить. Компании, поставлявшие Ираку оборудование, начали получать анонимные письма с угрозами. Несколько предприятий столкнулись с утечками, неожиданными увольнениями и саботажем, будто кто-то тщательно расшатывал всю систему изнутри.
А 5 апреля 1979 года на складе порта в Тулоне прогремел взрыв, уничтоживший детали реактора Osirak, готовые к отправке в Багдад. Ущерб исчислялся миллионами долларов.
Франция начала расследование, но виновных так и не нашла. Хотя никто, кажется, и не сомневался, чьих рук это дело. Спустя годы бывший сотрудник «Моссада» Виктор Островский в своих мемуарах утверждал, что за диверсией стояли израильские агенты под руководством Ицхака Хофи.
Иран наносит удар первым
Пока Израиль ломал голову, как остановить иракский ядерный проект, на Ближнем Востоке вспыхнула новая война. В сентябре 1980 года Ирак напал на Иран, рассчитывая быстро разгромить ослабленного соседа.
Иран к тому моменту только пережил исламскую революцию: шаха свергли, к власти пришел аятолла Хомейни, страна погрузилась в хаос. Армия была дезорганизована, офицеры арестованы или бежали за границу. Казалось, Ирану не до внешних войн.
Но в Тегеране прекрасно понимали, с кем имеют дело. Там, как и в Иерусалиме, знали, что Саддам уже близок к созданию собственного ядерного оружия.
30 сентября 1980 года иранские ВВС нанесли удар по объекту «Таммуз» под Багдадом. Несколько истребителей F-4 «Фантом» сбросили бомбы на реактор, повредив внешние конструкции. Но сам реактор выстоял. Саддам пришел в ярость и приказал ускорить работы.
План Бегина
К осени 1980 года кабинет Менахема Бегина окончательно принял решение действовать. Проект получил кодовое название «Опера». Но согласия в израильском руководстве не было — многие считали идею безумием.
Сомневались даже люди из самой системы безопасности: заместитель премьер-министра Игаль Ядин, глава военной разведки Иехошуа Саги, руководитель «Моссада» Ицхак Хофи и бывший министр обороны Эзер Вейцман, недавно покинувший пост из-за разногласий с Бегиным. Они предупреждали, что иракские ВВС оснащены современной советской техникой, система ПВО надежна, а путь к Багдаду слишком далекий. Успех сомнителен, а риск потерять пилотов — огромный.
Кроме того, все понимали, что даже в случае удачи Израиль столкнется с серьезными дипломатическими последствиями. Удар по ядерному объекту другой страны неизбежно вызовет международный скандал. Но Бегин стоял на своем и повторял: если промедлить, завтра может быть уже поздно.
Тайный союз с Ираном
Есть версия, что к израильскому удару по иракскому реактору Израиль подошел не в одиночку. В те месяцы у него и у Ирана — тогда уже исламской республики после свержения шаха — был общий враг: Саддам Хусейн. И хотя официально Тегеран называл Израиль «врагом ислама», на деле интересы двух стран неожиданно совпали.
Некоторые исследователи утверждают, что между ними происходил негласный обмен разведданными. По одной из версий, иранская сторона даже могла передать Израилю аэрофотоснимки и сведения о расположении реактора под Багдадом. Подтвердить это документально невозможно, но известно другое: во время ирано-иракской войны Израиль действительно помогал Ирану — поставлял оружие, детали для военной техники и делился информацией о передвижениях иракской армии.
Весной 1981 года иранские ВВС нанесли мощный удар по авиабазе Н-3 на западе Ирака, уничтожив десятки самолетов. Этот рейд серьезно ослабил иракские ВВС — и именно после него Израиль приступил к реализации операции «Опера».
Операция «Опера»
Замысел удара был безумно смелым даже по израильским меркам. До цели — более тысячи километров через пустыню и враждебное небо. Самолетам предстояло пройти над Иорданией и Саудовской Аравией, а затем атаковать объект в глубине Ирака, у самого Багдада.
Израиль не имел самолетов, способных на такой дальний перелет с тяжелым боевым грузом. Новые американские F-16 Fighting Falcon только что появились в производстве, и Израиль даже не входил в очередь на поставку. Но тут вмешался случай — и политика. После исламской революции США заморозили контракт на продажу партии «соколов» шахскому Ирану. Освободившиеся самолеты перекочевали в Израиль, министр обороны Эзер Вейцман сумел убедить Вашингтон передать их Иерусалиму. Эти F-16 и стали главным инструментом операции.
Ход операции — по шагам
- Подготовка. На авиабазе «Эцион» собрали ударную группу из восьми F-16 и шести F-15 прикрытия. На F-16 подвесили бомбы Mark-84 и дополнительные баки. Летчики неделями отрабатывали атаку на точной копии реактора в пустыне Негева.
- Вылет. 7 июня 1981 года, около 16:00, самолеты поднялись в воздух и легли на курс через Красное море. Дозаправки не предусматривалось — топлива хватало впритык.
- Маршрут. Группа шла на сверхмалой высоте, чтобы не попасть на радары. Путь пролегал через Иорданию и Саудовскую Аравию — обе страны тогда считались недружественными. По воспоминаниям иорданского короля Хусейна, отдыхавшего на яхте в Акабском заливе, он заметил над головой израильские самолеты и попытался предупредить Багдад, но было уже поздно.
- Выход на цель. Войдя в иракское небо, пилоты разделились на звенья и, поднявшись с «бритвенной» высоты, вышли на реактор. В 17:35 командир Зеев Раз дал команду к атаке.
- Удар. За 80 секунд восемь F-16 сбросили шестнадцать бомб по куполу реактора. Большинство прямых попаданий разрушило установку. Огромный взрыв снес здание и погасил иракский ядерный проект.
- Возвращение. Израильтяне развернулись и тем же маршрутом ушли домой. Иракские ПВО и истребители отреагировали поздно. Все самолеты вернулись на базу без потерь.
- Итог. Вся миссия — от взлета до возвращения — заняла около трех часов, а сам удар длился меньше полутора минут. Реактор «Таммуз-1» перестал существовать, и операция «Опера» вошла в историю как одна из самых точных и дерзких миссий израильских ВВС.
Последствия
Удар по «Таммузу» оказался хирургически точным, но не бескровным. В момент атаки на территории комплекса находились несколько десятков человек — в основном иракские военные и инженеры. Погибли десять солдат и один французский специалист — 35-летний инженер-атомщик. Израильская сторона потерь не понесла, все пилоты вернулись домой целыми.
Для Багдада это стало шоком. Саддам Хусейн, известный своей вспыльчивостью, приказал арестовать офицеров, отвечавших за охрану объекта, и провести массовые чистки в армии и службах безопасности. Несколько высокопоставленных военных исчезли бесследно — по неофициальным данным, их казнили после коротких допросов.
Между тем в мире началась буря. США официально осудили атаку, американский президент Рональд Рейган заявил, что Вашингтон «не одобряет подобных действий». На короткое время были даже заморожены поставки американского оружия, включая новые F-16. 19 июня 1981 года Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию № 487, осудив израильский удар как «нарушение Устава ООН и норм международного права». Даже Соединенные Штаты проголосовали «за», призвав Израиль воздерживаться от подобных действий в будущем.
Тем не менее, за кулисами американская администрация быстро смягчила тон. Уже через несколько месяцев санкции против Израиля были сняты, а военное сотрудничество возобновилось.
Менахем Бегин не стал скрываться за дипломатическими формулировками. Уже на следующий день после операции он публично подтвердил, что именно Израиль нанес удар, и заявил, что страна «действовала во имя своего выживания». По его словам, если бы реактор заработал, еврейский народ вновь оказался бы под угрозой уничтожения.
Так родилась доктрина Бегина — принцип, по которому Израиль оставляет за собой право наносить превентивные удары по государствам, разрабатывающим ядерное оружие, способное угрожать его существованию.