«Сегодня» продолжает публиковать главы из будущего романа Арсена Ревазова «Красная комната войны».
Инфракрасная фотография полей битв становится инструментом как визуального осмысления, так и рефлексии о памяти, истории и культурной травме.
Невидимые поля сражений Арсена Ревазова: интервью о новом проекте и природе войн
О романе. Синопсис
Фотограф Иосиф. Давно смирился со своим диагнозом: периодические приступы ретрокогнитивной диссоциации — расстройства, при котором в сознание неожиданно врывается беззвучный стробоскоп обрывков чужих воспоминаний из чужого времени.
С ним связывается малоизвестный европейский Фонд со странным, но щедрым заказом: он должен снять на инфракрасную камеру нынешнее состояние главных полей мировых сражений, причем для каждой серии фотографий этих мест должно быть написанное в свободном стиле эссе об данной битве.
Фонд объясняет свой заказ актуальностью темы войны в современном искусстве. Иосиф сначала отказывается. Для человека с его диагнозом, места массовой гибели — это эпицентр невыносимого сенсорного шторма. Сломившись под давлением гонорара, он соглашается, не подозревая, что Фонд интересует не его художественный стиль, а то, чтó он бессознательно зафиксирует в своих текстах — те самые «аномалии», которые он всю жизнь учился считать лишь симптомами своего расстройства. И что из этих, казалось бы, бессвязных аномалий его новые работодатели методично собирают нечто цельное и, возможно, зловещее.
Фотографии и эссе о новой битве мы публикуем каждую среду.
Битва при Марафоне. Greeks VS Persians
Фермопилы. Spartans VS Persians
Битва при Саламине. Греки против персов
Битва при Каннах. Римляне против Ганнибала
Ниже — история битвы при Фарсале. Помпей против Цезаря, 9 августа 48 года до нашей эры.
Искушение простыми решениями
Мне предстояла съемка битвы при Фарсале, главного сражения гражданской войны в древнем Риме между Цезарем и Помпеем. Предвидя очередное эмоциональное потрясение, я осуществил попытку редукции аффективного содержания к когнитивным конструкциям (что за идиотский стиль у учебника психиатрии, который я читаю?), то есть решил думать вместо того, чтобы чувствовать. Я попытался найти нечто родственное у разных гражданских войн, кроме понятного, более выраженного чем у обычных войн, ожесточения сторон. Материала, естественно, оказалось сильно больше, чем времени. Но тут вариантов не было: или ты боишься себя, или работы.
Я выбрал работу. Приступив к знакомству с официальными причинами этих многочисленных общественных катастроф, я подвергся искушению простых ответов из школьных учебников — классовые противоречия. Или борьба за ресурсы. Иногда религиозная рознь. Почти всегда — слабая и глупая верховная власть.
Но простые ответы хороши для людей с простым образованием. В любом обществе есть классовые противоречия. И ресурсы всем нужны. И власть слаба в каждом втором государстве. А глупа — так в каждом первом. Однако гражданские войны происходят не всегда, не везде и не по любому поводу.
И вообще диссоциативным психозом в легкой и средней форме (который иногда по ошибке называется биполярным) общество болеет гораздо чаще, чем настоящей гражданской войной.
Поиски интеграла
Тем не менее, я чувствовал, что некий интеграл существует и я пытался его нащупать. Я тыкался в разные стороны, но без видимого успеха. Нужно было за что-то зацепиться. В конце концов я зацепился за повышенную ожесточенность, которая действительно свойственна подавляющему большинству гражданских войн. «Ага, — сказал я себе. — Значит, существует некий общий аффективный параметр (привет учебнику), который во-первых, отличает гражданские войны от обычных, а во-вторых, из-которого гражданские войны отличаются особой жестокостью».
А как бы назвать эту эмоциональную доминанту? Пока я думал над названием, я все больше и больше понимал, что стою на правильном пути. В самом деле, перед гражданской войной в обществе словно включается некий лимбический регистр, и когда близкие родственники и даже друзья оказываются по разные стороны фронта, они начинают друг друга ненавидеть люто и бешено. Ни общее прошлое, ни общие ценности, ни общие политические взгляды — ничто не способно преодолеть эту инфернальную ярость.
Темная энергия общества
Словом, общество, готовое к гражданской войне, заряжается некоей темной энергией, которая заставляет вроде бы вчера настоящих людей спуститься в совершенно нечеловеческой ненависти на пару эволюционных ступеней ниже. Тут я понял, что название нашлось: темная энергия общества. Звучит нормально. Не хуже гумилевской пассионарности. Риск спутать ее с космической темной энергией невысок, тем более что про космическую мы знаем гораздо больше.
Я решил сформулировать гипотезу о существовании темной энергии общества так: если ее уровень в обществе достигает определенных границ, то любой формальный фактор может инициировать гражданскую войну и даже имитировать ее причину. Пойдет и классовая рознь, и религиозная, и политическая. И много чего еще, вплоть до избытка свободного оружия на руках у населения. А вот если ее уровень недостаточен, то войны не будет.
Я попытался отвлечься от гипотезы не то надеясь, не то опасаясь, что она развеется сама собой, и начал тщательную чистку объективов и сенсора в камере. Отвлечься не получилось. Наоборот, я почувствовал себя на пороге важного открытия и даже начал жалеть, что Нобелевскую премию по истории не дают.
Измеряемый результат
Оставалось ответить на один вопрос: а можно ли измерить эту энергию? Ведь если нет, то зачем пугать историков и обществоведов и вводить новую сущность? Тут решение нашлось довольно быстро, даже два — одно эндокринологическое, другое генетическое. Оба благодаря Роберту Сапольски. У людей, находящихся в агрессивном статусе, обычно повышен уровень кортизола и тестостерона, а уровень серотонина и вазопрессина обычно, наоборот, понижен. Точный диагноз агрессии по анализу одного человека поставить нельзя (слишком высокая вариативность), но если брать массовые пробы и усреднять их, то, вероятно, можно. Ну а поскольку мы ставим диагноз не человеку, а обществу, то именно средняя температура по больнице нас и интересует. С генетикой все оказалось примерно так же, как и с эндокринологией. Низкая активность гена МАОА, особенно в сочетании с неблагоприятным опытом в детстве (например, жестокое обращение), тесно связана с повышенной склонностью к импульсивной агрессии. Иногда этот ген называют «геном воина». Ген AVPR1A тоже влияет на социальное поведение, включая территориальную агрессию. Определенные варианты гена COMT могут быть связаны с более высоким уровнем агрессии, особенно у людей, подверженных стрессу. Как и случае с гормонами, наличие этих генетических вариаций не означает, что человек обязательно будет агрессивным. Гены лишь создают предрасположенность. На то, как эта предрасположенность проявится, влияет множество других факторов — социальных прежде всего. Но нас же интересует диагноз не конкретному человеку, а обществу. А там закон больших чисел должен сработать.
Остается антиутопия
Я все выяснил и немного расстроился: современная наука не способна проводить такие измерения в массовых количествах — они довольно дороги. Осталось только подарить кому-то сюжет о создании антиутопии, где всех детей будут тестировать на склонность к агрессии, а особо склонных к агрессии изолировать. На этой теме есть где развернуться на целый сериал. Конфискация детей, особенно в обществе, которое и так планомерно разучается рожать, может оживить даже людей, пересыщенных сериальной едой.
С другой стороны, биотехнологии развиваются сегодня с очень высокой скоростью, так что от антиутопии до реальности шаг может оказаться короче, чем кажется сейчас.
И тут я окончательно расстроился. Я вдруг понял, что начал с прекрасного намерения отказаться от простых решений в истории, а закончил гипотезой темной энергии общества — то есть еще одним простым решением, да еще и усугубленным антиутопией.
Я плюнул на очередное простое решение и стал погружаться в детали той гражданской войны, в которую мне непосредственно предстояло окунуться.
Предвестники
В первом веке до нашей эры темная энергия агрессии (вне зависимости от того, существует она или нет) разлилась по крупнейшему государственному образованию западного мира — Римской республике. И, как заметил Сальвадор Дали по сходному поводу, пришло время мягкой конструкции с вареными бобами, то есть предчувствия гражданской войны. (Примечание редакции: Construcción blanda con judías hervidas (Premonición de la Guerra Civil) — картина Дали, написанная им в 1936 году накануне гражданской войны в Испании). Римскую республику к этому времени лихорадило уже лет сорок как. Первая кровь пролилась во время противостояния Суллы и Мария. Оптиматы (аристократы) против популяров (народного собрания). Потом вроде все немного затихло. Рим был занят экспансией в Галлии, в Британии и на Ближнем Востоке, подавлением восстания Спартака и раскрытием разных аристократических заговоров, вроде заговора Катилины — на котором сделал себе имя Цицерон, обеспечив на 20 с лишним веков учеников латинского языка образцовым Quousque tandem abutere, Catilina, patientia nostra? (Я, кстати, никогда не мог понять, почему образцово-показательная речь должна начинаться с двух служебных слов).
Некоторое время Цезарь и Помпей вместе с Крассом были союзниками в борьбе против консервативной аристократической партии в Сенате, защищая будущие назревшие реформы, но после смерти Красса в войне с парфянами триумвират распался.
Цезарь и Помпей не могли не вступить в конфликт: оба были влиятельными полководцами. Оба стремились к единоличной власти. После завоевания Цезарем Галлии их соперничество обострилось. Цезарь (нищий выскочка, обложенный долгами, в глазах Помпея) получил популярность в армии и поддержку простого римского народа. Помпей одержал гораздо больше побед, чем Цезарь. Его завоевания присоединили к Республике больше 30 провинций (включая Сирию и Палестину). Он — единственный римлянин в истории, удостоенный трех триумфов за победы в Африке, Азии и Европе, которому Сулла еще в молодости присвоил титул Magnus («Великий»). Помпей выступил на стороне Сената и аристократии.
Раскол
Римский сенат и весь римский мир с подозрительной готовностью раскололся надвое. Впрочем, к тому времени термины оптиматы и популяры утратили прошлую однозначность. Точнее будет сказать, что Цезарь был популистом и рассчитывал на поддержку народных масс, на здравый смысл, и продолжал обещать назревшие реформы. А Помпей опирался скорее на аристократию и на республиканские традиции и от реформ отказался. Тем не менее, аристократов было много и в лагере Цезаря. Интеллигенция в римском смысле этого слова была скорее за Помпея.
Сенат, опасаясь усиления Цезаря, находившегося с победоносной армией в Галлии, потребовал от него распустить армию и вернуться в Рим в качестве частного лица. Цезарь отказался и перешел Рубикон (границу республики) вместе с армией, что было по римским законам безусловным преступлением. Кстати, каждый, кто захочет повторить этот путь, должен проехать по трассе E-55 от Равенны к Римини. Мост через Рубикон находится ровно на половине дороги. Он, судя по виду, немного изменился с тех пор, но речка под ним течет себе как ни в чем не бывало, ее пересекают на машинах сотни людей в час. И они не совершают какой-то решительный поступок, который изменит их жизнь на до и после. И это понятно. Они же не армию на Рим ведут. Кстати, зная отношение итальянцев к собственной власти, я предполагаю, что многие бы не отказались.
Перенос войны в Грецию
С появлением в Италии армии Цезаря начался второй акт гражданской войны. Цезарь быстро дошел до Рима и получил под контроль всю Италию, вынудив Помпея бежать в Грецию. За Помпеем в Грецию потянулись его союзники. Оттуда им было удобней коммуницировать с Востоком, где у Помпея оставались обширные связи и, главное, преданные ему легионы.
Помпей не терял времени зря. Он быстро собрал большую армию, состоявшую как из своих легионов, так и из вспомогательных войск, собранных со всех восточных провинций. Он рассчитывал на численное превосходство и поддержку сената в самом Риме. Цезарь переправил свои легионы в Грецию и стал преследовать Помпея.
Обе армии маневрировали по Фессалии — уникальной области в Греции, где нет ни гор, ни скал, а наоборот — на километры раскинулась плоская как стол равнина. Фессалийцы еще в Древней Греции славились тем, что умели разводить лошадей и пользоваться ими. Фессалийская конница одно время считалась солидным военным брендом. Прозвище у фессалийцев было — «летающие всадники». Они устраивали соревнования по скачкам прямо в болотистой местности или даже по воде — чем потрясали соседей. Их лошади считались самыми крупными и выносливыми в Греции — из-за особой породы и хороших пастбищ.
Звездный состав
За полгода обе армии собрали по-настоящему звездный состав. Весь цвет Римской республики съехался в северо-восточную Грецию. Даже молодой двадцатилетний Гораций, готовящийся стать одним из величайших поэтов всех времен и народов и заодно певцом частной сельской жизни, облачился в доспехи и готовился отдать жизнь за Помпея и традиционные ценности. За Помпея воевали Гай Кассий и Марк Брут — будущие убийцы Цезаря. За Цезаря воевал Марк Антоний и историк Гай Саллюстий Крисп, за Помпея — бывший соратник Цезаря по Галльской войне Тит Лабиен и Катон Младший. Октавиан Август и Цицерон в самой битве участия не принимали, но оказывали максимальную моральную и идеологическую поддержку каждый своей стороне: Октавиан Август — Цезарю, а Цицерон — Помпею.
Пропаганда и агитация
Время маневров по Фессалии было использовано обеими сторонами для обучения войск и политической агитации.
Во время гражданской войны пропаганда каждой из сторон достигла невиданных масштабов. Развитая сеть дорог и почтовых станций облегчала быструю передачу агитационных материалов даже в отдаленные районы Италии. Агитационные листовки как Цезаря, так и Помпея, их прокламации и письма зачитывались на форумах, деревенских площадях, в военных лагерях и местах массовых сборов. Часто солдаты и доверенные лица лидеров лично доставляли письма и листовки в города, где их копировали, переписывали и оглашали публично — в том числе в храмах и судах. В крупных городах прокламации могли расклеиваться на стенах, вывешиваться на колоннах или разноситься устно специально нанятыми глашатаями.
Цезарь использовал для пропаганды даже такой экзотический агитационный материал, как деньги. Он отчеканил серебряный денарий со своим профилем и надписью Clementia Caesaris — «Милосердие Цезаря». Речь шла о событии самого начала противостояния Цезаря и Помпея, когда Цезарь, начав движение на Рим против сената и Помпея, осадил город Корфиний (ныне Corfinio в Абруццо). После короткой осады Корфиний сдался Цезарю. В городке находилось около 30 когорт во главе с Луцием Агенобарбом, видным сторонником Помпея, и другими сенаторами, выступавшими против Цезаря. Они ожидали сурового наказания. Однако Цезарь демонстративно простил всех своих противников, отпустил их невредимыми, позволив им сохранить имущество и даже часть солдат.
Этим Цезарь объявил новую политику милосердия (clementia Caesaris), которую он использовал как средство политической борьбы для привлечения колеблющихся на свою сторону.
Публичное прощение в Корфинии имело важные последствия: этот акт впечатлил многих современников, деморализовал лагерь Помпея и склонил на сторону Цезаря мирных жителей и военных других городов Италии. Но, как это обычно бывает, значительная часть помилованных Цезарем немедленно выступила против него, что впрочем, не помешало Цезарю потом помиловать их повторно.
В армиях Цезаря и Помпея было много ветеранов, которые раньше служили вместе. Для того, чтобы им было комфортно сражаться друг против друга после стольких лет совместной службы, потребовалось расчеловечивание. Вновь заработала пропаганда.
Нарративы Цезаря
- Война вызвана несправедливостью сената и личной завистью Помпея к его военным успехам. Он, Цезарь, — защитник справедливости, обиженный полководец, вынужденный бороться за новое устройство Рима и права его граждан против коррумпированных аристократов, которые неоднократно нарушали законы и до сих пор продолжают их нарушать.
- Жестокость войны объясняется вынужденностью сложившихся обстоятельств, но он, Цезарь, обещает проявить к своим врагам максимальное милосердие.
- Цезарь и его солдаты защищают свободу и благополучие государства, тогда как враги ведут войну ради личных интересов и амбиций. Справедливость на стороне Цезаря. Война с Помпеем — долг, а не личная месть.
Нарративы Помпея
- Цезарь предал закон — стал преступником, подняв вооруженную руку против собственного отечества и сената.
- Солдаты Помпея защищают древние римские традиции, законную власть и саму свободу Республики от узурпатора.
- Солдаты Цезаря, как и он сам — изменники. Моральный долг солдат Помпея — выше прежних братских уз с оппонентами.
- Враг нарушил клятвы и тем самым перестал быть настоящим товарищем. Война с ним — долг, а не личная месть.
Прокламации и листовки во вражеский лагерь доставить было не так уж просто, поэтому дополнительным медийным средством стали слухи. Разносчиками слухов работали греческие торговцы и проститутки. Им было разрешено беспрепятственно посещать оба войска, чтобы снабжать их необходимыми товарами и услугами.
Слухи от Помпея
- Цезарь болен и слаб, он потерял интерес к войне.
- При этом он был и остается маньяком и не остановится ни перед чем в войне, даже если это приведет к огромным потерям среди своих солдат.
- Цезарь разочарован своей политикой милосердия, и поэтому все пленные будут немедленно казнены.
Чем хороши слухи: если слух №1 несколько противоречит слуху №2, то в этом нет ничего страшного. Независимое распространение слухов предотвращает конфликт между ними.
Слухи от Цезаря
- Осторожный и нерешительный Помпей постарел и боится вступить в открытое сражение.
- Помпей высокомерен и надменен, он недооценивает своего противника и уверен в своей победе, что может привести к роковым ошибкам.
Слухи от Цезаря были более функциональны, хотя и не менее противоречивы. Слух №1 провоцировал Помпея на генеральное сражение, в котором Цезарь нуждался гораздо больше Помпея. К Помпею все время подходили свежие силы с Востока, а Цезарь был отрезан от Италии египетским флотом, союзником Помпея, и прорвать морскую блокаду у Цезаря не было ресурсов. Слух №2 полностью соответствовал фактам и таким образом вызывал больше доверия к слуху №1.
При этом Цезарь постоянно сталкивался с проблемой нехватки воды для своей армии. Его солдаты страдали от жажды, а Помпей контролировал ближайшие реки. Цезарь был вынужден отвести свою армию к реке Энипей, где они смогли наконец напиться. В это время наконец-то слух о старости Помпея и его желании избегать рисков подействовал. Военачальники Помпея указали ему, что уклоняться от боя, имея двухкратное преимущество, — это прямой путь к разложению армии. Помпей решился на битву.
Цезарь VS Помпей
Соотношение сил было действительно в его пользу. Цезарь располагал 22 тысячами пехотинцев и всего тысячей всадников, Плутарх утверждает, что у Помпея было 45 000 пехотинцев и 7000 всадников, а Аппиан называет еще большие цифры: 50 000 пехотинцев и 7000 всадников.
Помпей расположил своих легионеров в три линии вдоль северного берега Энипея, рассчитывая на преимущество в кавалерии на левом фланге и стрелках, которых он расположил на своем правом фланге.
Цезарь выстроил свою армию в три заметных противнику линии также вдоль берега Энипея, укрепив свой правый фланг против помпеянской кавалерии. Несмотря на то, что сил у него было существенно меньше, он также сформировал четвертую линию, скрытую за основными силами. Цезарь выбрал участок для укрытия — его резерв находился позади линии боя и был замаскирован местностью и легкими отрядами, действовавшими как приманка. Сам резерв был отобран из двух тысяч наиболее опытных и дисциплинированных солдат, умеющих сохранять скрытность и порядок и молниеносно атаковать по сигналу полководца. Цезарь приказал своему резерву лечь в траву до получения приказа об атаке. Помпей не подозревал о резерве. Он был уверен, что, находясь на равнине, видит совершенно все войска Цезаря.
Тактический гений
Битва началась с атаки стрелков, расположенных в центре: критские лучники (с композитными небольшими луками, бьющими навесом на расстояние до 500 метров) и фракийские пельтасты (в шапках из лисьего меха с ушными клапанами, в сапогах из оленьей кожи, с легкими плетеными щитами в форме полумесяца и набором дротиков, запускаемых кожаной петлей вроде пращи).
Стрелки осыпали легионы Цезаря градом стрел и дротиков. Легионеры Цезаря как всегда построились в «черепаху» — передний ряд выставил щиты перед собой, последующие смыкали щиты над головами.
Под прикрытием стрел и дротиков черепаху атаковала помпеянская пехота. Легионы Цезаря выдержали натиск в центре. Цезарь лично участвовал в битве, подбадривая своих воинов и подавая им пример храбрости. В один момент он даже оказался в гуще сражения и чуть не погиб.
Одновременно помпеянская кавалерия, в состав которой наряду с римской кавалерией входила и фессалийская конница, атаковала левый фланг Цезаря. Однако цезарианцы устояли и тут. Черепаха ощетинилась копьями, и кавалерийский натиск не смог опрокинуть строй. Центр Цезаря продолжал держать оборону. Всадники откатились назад, готовясь разогнаться заново и вновь ударить по левому флангу.
Когда кавалерия Помпея пошла в атаку во второй раз, скрытый резерв по команде Цезаря поднялся из травы и внезапно нанес контрудар, двинувшись навстречу кавалеристам и бросая пилумы (метательные копья) в лица всадников. Это вызвало растерянность у атакующих. Впервые в истории бегущая пехота контратаковала встречным курсом несущихся на нее конников. Этого не ожидал никто — ни всадники, ни их кони, — тем более что римская пехота появилась перед ними совершенно неожиданно, как будто выросла из травы. Конница сначала дрогнула и сбавила ход, а когда все больше и больше копий впивалось в коней и людей, она обратилась в бегство. Растерянность перешла в панику. Этот момент стал переломным. Кавалеристы — римские и фессалийские всадники, убегая от града копий, не смогли сменить курс и смяли собственную пехоту.
Все, что происходило дальше, было делом техники. Цезарь окружил смятую армию Помпея, и вскоре ее остатки капитулировали.
15 тысяч погибших, в основном задавленных собственной кавалерией. 25 тысяч пленных со стороны Помпея. По словам самого Цезаря, он потерял не более 200 солдат и 30 центурионов. Даже если он преуменьшил свои потери вдвое или втрое — соотношение фантастическое.
Как и в битве при Каннах, меньшая армия окружила большую. И, как и в битве при Каннах, сделала это не благодаря маневрированию в сложных рельефах местности, а на равнине с одним отличием: река, пусть и мелководная, мешала потенциальному маневру войск Помпея. Он не смог выйти из окружения, сохранив строй. Тактический гений Цезаря и его умение использовать скрытый резерв в самый нужный момент были еще раз продемонстрированы всему миру. А удар скрытым резервом, примененный Цезарем, был новаторским для античного военного дела и стал образцом тактического маневра, когда резерв используется не для укрепления ослабевших позиций, а для решающего внезапного удара, переламывающего ход битвы.
Помпей Великий в шоке
После того, как его кавалерия была разбита, а легионы смяты, Помпей, по свидетельствам очевидцев, был в полном шоке. Он молча удалился в свой шатер и сидел там, ошеломленный, не меньше четверти часа, пока войска Цезаря не ворвались в лагерь. Только тогда он пришел в себя, сорвал с себя знаки отличия полководца, вскочил на лошадь (вероятно, фессалийскую) и поскакал всего с несколькими соратниками в сторону побережья.
Все трофеи лагеря помпеянцев, в том числе знаки отличия шатра Помпея, достались Цезарю.
Когда легионеры Цезаря ворвались в лагерь, они были поражены. Такой демонстрации роскоши и самонадеянности они не встречали у противника ни на одной из своих многочисленных войн. В лагере царила атмосфера полной уверенности в победе. Шатры были украшены свежими гирляндами, столы были накрыты для пира, а кубки были наполнены вином. По свидетельству Светония, офицеры Помпея уже поделили будущие должности в Риме и собирались просто расслабиться после надоевших всем маневров.
На реке Энипей
Когда я впервые увидел реку Энипей, я не понял, как из нее можно было напоить армию. Мне показалось, что на первой же центурии вода иссякнет, тем более что дело было в засушливом августе. Я проверил, можно ли ее перейти вброд, не замочив кроссовок на толстой подошве — оказалось, можно. Ширина у реки была метра полтора-два. Я прошелся по берегу, представил себя римским центурионом, страдающим от жажды, зачерпнул горстью воды и выпил пару глотков. Вкус был отличный, но я испугался. Равнина вокруг реки была целиком посвящена сельскому хозяйству, и все удобрения смывались в реку. Зато я понял, отчего обмелела река: поля, поля, поля и где-то не то комбайн, не то трактор. Не разглядеть.
Что нынешним грекам до древних римлян?
Вокруг не было ни одного человека. И никакого памятника в честь главного сражения главной гражданской войны Рима. Ну а с другой стороны — что нынешним грекам до древних римлян? Я начал съемку. Равнина простиралась вокруг меня на много километров. Где-то далеко на севере синел Олимп. Снимать было особо нечего — пересохшая река, жалкий мостик. Я снимал все подряд, но сюжеты быстро кончились. Греция в этом месте совершенно не живописна.
Я чувствовал себя немного разочарованным и уставшим. Даже мысли о нескольких десятках тысяч погибших здесь людей не вызывали вброс адреналина.
Потомок в трехсотом колене
Я подумал, что съемку пора заканчивать, сел в машину, но не успел я отъехать от реки, как увидел картину, которая заставила меня остановиться и собрать штатив заново. На окраине Фарсала, метрах в пятидесяти от дороги, я увидел коня. Прекрасный конь караковой масти (то есть корпус у него был почти черный, но с рыжими «подпалинами» на морде и в паху) пасся в гордом одиночестве рядом с полуразвалившимся сараем. Наверняка потомок боевых фессалийских коней в каком-нибудь трехсотом поколении.
Я остановился, сфотографировал коня со всей тщательностью на которую был способен, понимая, что лучше кадра из Фарсала не увезти. Сделав явно избыточное количество дублей, я закончил съемку, доехал на ближайшего придорожного ресторана и, пока еда готовилась, почитал еще раз о том, что произошло после битвы.
Предательство евнуха
Сам Помпей в поисках убежища сначала бежал на Кипр, а через полтора месяца поплыл в Египет. Египет был его союзником, он обеспечил его флотом, который блокировал возможную переброску войск Цезаря из Италии в Грецию. В Египте тогда правил 13-летний царь Птолемей XIII (двойная чертова дюжина), женатый, как было принято в Египте со времен первых фараонов, на своей старшей сестре, 20-летней Клеопатре. Впрочем, муж и жена находились в тяжелой конкурентной борьбе за власть, поставившей и Египет на грань гражданской войны.
Главным советником юного царя, а по сути — регентом Египта, был евнух Потин. Он обещал изгнаннику помощь, пригласив его с Кипра, но помогать не собирался. Они вместе с Ахиллой, египетским военачальником кельто-греческого происхождения, узнав о разгроме Помпея решили, что ветер переменился, и делать ставку в Риме надо на Цезаря. Для того, чтобы завоевать его благосклонность, они придумали максимально простое решение — убить беззащитного Помпея.
Корабль Помпея встал на рейде в порту Пелузий (нынешний Порт-Саид). К нему с берега была отправлена украшенная цветами небольшая лодка, в которой сидел Ахилла и военный трибун Септимий, хорошо известный Помпею и ранее служивший у него в восточных походах. Ему предлагалось сесть в лодку и принять официальное приветствие царя. В лодке оставалось ровно одно свободное место — для Помпея, но это не вызвало ни у кого подозрений. Сам молодой царь Птолемей, облаченный в пурпурную хламиду, махал Помпею с берега и улыбался.
На полпути к берегу Септимий выхватил меч и ударил Помпея точно в сердце сзади. Затем вытащил свой меч Ахилла. Помпей сразу все понял, натянул на лицо тогу, издал стон и мужественно принял удары. Все это произошло на глазах жены Помпея, Корнелии Метеллы, которая с ужасом наблюдала за происходящим с борта корабля.
Когда лодка пристала к берегу, тело Помпея было выброшено на берег, где Ахилла хладнокровно откинул тогу с головы, отрезал голову и снял с руки перстень, чтобы отправить их Цезарю в качестве подарка.
После этого все руководители Египта, включая молодого Птолемея, расселись по своим носилкам и покинули место убийства. Погребальный обряд над обезглавленным телом провели воольноотпущенник Помпея Филипп и один из ветеранов его армии. Он сделали погребальный костер прямо на берегу из обломков старых лодок.
Убийство Помпея было актом политического расчета, причем расчета плохого и неизящного. Цезарь был возмущен жестокостью и вероломством египтян. По рассказу Плутарха, он заплакал, взяв в руки присланную голову бывшего партнера по триумвирату и врага.
Вероломство молодого царя Птолемея XIII и его окружения не окупилось. Цезарь добрался до Египта и передал трон Клеопатре, а все участники этой казни не прожили и года. Потин был арестован Цезарем и казнен. Ахилла был убит своими же сторонниками за политические интриги. Септимий скорее всего погиб во время штурма Александрийского дворца. Птолемей XIII утонул после поражения в битве на Ниле. Но это отдельная история.
В конце концов
Цезарь не хотел крови. После победы при Фарсале, он, вопреки слухам, пощадил все 24 тысячи пленных помпеянцев и приказал с почестями похоронить погибших воинов с обеих сторон. Цезарь искренне рассчитывал на окончание Гражданской войны. Но ошибся. Примирения не получилось. Через четыре года Цезарь был убит двумя прощенными участниками битвы — Брутом и Кассием. А гражданская война в Риме продолжалась еще 18 лет.