Форум свободной культуры на русском языке «СловоНово» подошел к концу. Экзистенциальные итоги мы подведем позже, а также опубликуем интервью с несколькими участниками форума. Пока же расскажем о том, что там происходило, и на что стоило обратить особое внимание.
Читайте также
СловоНово-2025: гид по Форуму свободной культуры
Быть жертвами одной катастрофы — не значит быть членами одного племени
Современное искусство
Одной из центральных заслуг форума остается стабильная репрезентация современных художников. Часто политически активных, и осмысляющих современную реальность во всем ее ужасе и полноте.
Структура
По классике форума — «каждый день новая выставка», плюс одна большая стартовая экспозиция.
Открытие: выставка из коллекции NovoRiznica Balkan (куратор — Марат Гельман). Показаны: Константин Гладков, Павел Отдельнов, Philippenzo (Филипп Козлов), Slava PTRK, Марат Гельман, Артем Лоскутов, Давид Тер-Оганьян, Антон Литвин, Лада Учаева. Это официально стоит в программе первого дня. Темп этой экспозиции задает именно «антивоенная», политически заряженная оптика.
День 2: персональная выставка Маши Троцки «Let mAI people go!» — серия AI-образов и видео про архетипы и коллективное бессознательное. Маша использует AI как инструмент, чтобы доказать — люди существуют в пространстве архетипа. И, да, сегодня мы встречаем на улицах и в кабинетах все тех же давно известных нам людей, надо их только рассмотреть.
День 3: Philippenzo. «Текст-центр» — политическое уличное искусство (сильный антивоенный нарратив).
День 4 (вечер): в Будве состоялось открытие выставки Владимира Цеслера «Холодный расчет». Цеслер — знаковый белорусский плакатист/художник, много лет работающий на грани плаката, мема и скульптуры.
День 5: Катя Каменева. «Окно» — камерная серия про напряжение «между» (временем и состояниями). Это подтверждали посты СловоНово и репорты участников.
Сумма этих событий — это не «витрина эмиграции», но выстроенный комплекс тем:
- травма/память в индустриальной и политической истории
- визуальные языки протеста и медиа-активизма
- поиск современного языка, в том числе через цифровые/AI-эксперименты
- визуальная сатира
- и даже лирическая оптика
С кураторской точки зрения программа собирает опыт диаспоры, чтобы проанализировать способы говорить о войне, насилии, несвободе и новой идентичности.
Главные художники и «как они работают»
Павел Отдельнов — одна из центральных фигур. Пишет и монтирует пост-индустриальные ландшафты, архив, экологию, «следы пропаганды»; большие циклы о Дзержинске («Промзона», «Hometown/Acting Out»), где индустриальная руина становится способом разговора о вине/памяти/настоящем. Его выставки последних лет в Лондоне прямо артикулируют взгляд изгнанника на российскую реальность. На «СловоНово» он читался как «медленный контрапункт» к уличным и мемным стратегиям.
Philippenzo (Филипп Козлов) — уличный художник и медиахудожник, выработавший жесткий анти-война и правозащитный визуальный язык («Изроссилование», «Russian Rainbow» и пр.). Эмигрировал (тяжело, трагически и при помощи разных людей), продолжает работу в Европе; на «СловоНово» показал «Текст-центр» — в его логике это переупаковка лозунга/текста в образное событие. Для форума — ключевой голос улицы, работающий на международную аудиторию.
Артем Лоскутов — художник-акционист, известный «Монстрацией», создает формы коллективного перформанса; в работах последних лет — «дубинопись» (пишет символы государственого насилия полицейской дубинкой). Его присутствие в общем зале NovoRiznica задает ось перформативного сопротивления — от смеховой культуры до физического жеста.
Slava PTRK — начинал как стрит-арт, сейчас тотальные инсталляции/звук/видео, но сохраняет публицистическую остроту. На форуме работает как переводчик уличной этики в зал.
Давид Тер-Оганьян — художник, работающий как концептуалист, плюс тестирует границы дозволенного, переводя геополитику в абстракцию знаков и карт. Его вклад — язык «сухой» концептуальной критики в ансамбле более экспрессивных голосов. Важным является и биографический аспект. Давид находится на разных политических полюсах с собственным отцом.
Антон Литвин — в контексте «СловоНово» в том числе является историческим мостом между акционизмом 90-х и сегодняшним активистским искусством.
Лада Учаева — интересна материальными проявлениями: текстиль, проволока, «фольклорные» мотивы, работа с языком и властью через «мягкие» материалы. Дает важную женскую/телесную перспективу в политическом поле форума.
Константин Гладков — мультимедийный/объектный художник, часто с соц-политической тематикой и афористической пластикой (объекты/слоганы/знаки).
Владимир Цеслер — один из главных мастеров плаката и визуального мема в Беларуси; соединяет иронию, инженерность (от бронзы до 3D) и мгновенный смысл. На форуме его «Холодный расчет» — точка кристаллизации визуальной сатиры, работающей как оружие и как броня.
Катя Каменева — серия «Окно». С 2022 года Каменева рисует разрушенные украинские дома, то есть серия связана с опытом войны и ее визуальными следами. Как написал Марат Гельман, «Окно или “Никому не нужная весна” — о напряжении времени после 24 февраля 2022 года».
Маша Троцки — AI-арт как метод «разбора» архетипов и медиа-потока; выставка «Let mAI people go!» делится размышлениями художницы о коллективном бессознательном. Маша демонстрирует тенденцию: цифровая эстетика сегодня присваивается критическим искусством, а не только коммерцией.
Как это собрано и что это значит
Кураторский нерв: стартовая NovoRiznica — «панорама сопротивления» (политический стрит-арт, концептуализм, акционизм, постиндустриальная живопись). Далее — фокус-показы: AI (Троцки), «текст как образ» (Philippenzo), сатирический плакат-мем (Цеслер), интимная живопись (Каменева). В сумме — лексикон визуальных стратегий русскоязычной культуры в эмиграции.
Визуальная программа демонстрирует, что вне России производятся новые формы политической и этической рефлексии, пригодные к международному контексту — от уличного активизма до медленных музеологических исследований памяти.
Театр
В рамках форума было представлено несколько театральных работ — они трудно встают в единую концепцию, однако демонстрируют несколько тематических направлений, от лирического театра до формы театра-кататстрофы, от ностальгической рефлексии до грубой хроники. Рассказываем о самых ярких.
«Тополиный пух»
сценическая версия одноименного романа в исполнении Ивана Вырыпаева и Татьяны Лазаревой
В чем разница между театром и стенд-апом? Она вообще существует?
В сущности, границы любого жанра сегодня чрезвычайно пластичны, и если, например, я, как автор, называю что-то «театром» это меняет мою авторскую оптику. Или чем угодно.
Вырыпаев и Лазарева делают театр. Простой, живой, трогательный, странный.
Сюжет сам по себе перестает иметь значение, а значение имеет контакт между Таней и Ваней, и их контакт с людьми в зале.
Показ состоялся 7 октября, и Лазарева перед началом объявила минуту молчания, а Вырыпаев вышел на сцену со значком с желтой ленточкой. Они стабильно поддерживали Израиль в последние два черных года, и продолжили это делать до самого конца войны. Возможно, это важно было не для всех, но многие гости форума чувствуют себя связанными с Израилем, и этот маленький жест оказался огромным.
Вот из таких жестов, шуток, контакта и состоял спектакль, вернее, его важнейшая над-сюжетная часть.
«Только в 2021-м году появились сырники в Польше. Чем больше говна они делают, тем у нас лучше в Польше. До этого не было сырников, а тут появились, когда беларусы от Лукашенко бежали».
«А один из моих сыновей к евреям никакого отношения не имеет... Бедный малыш».
«Мы уехали, и музыка тоже уехала, поэтому мы будем слушать знакомые песни, которые звучат... по-другому». Кстати, о музыке, да. «Тополиный пух» состоит из музыки, которую мы знаем, от «Вернисажа» до «Дельтаплана». Но все они звучат на других языках. Это пласт работы, которую постановочная команда также делает с помощью искусственного интеллекта. И получается смешно и нежно.
Ну и в спектакле режиссер, а тут еще и актер Вырыпаев исполняет мечту и включает снег-машину. Сыпется снег, Таня страшно ругается: «Опять все усрал!», и, наверное, всем в зале становится немножко легче дышать с этой нежной необязательностью происходящего.
CRIME
самая страшная пьеса о войне в Украине на русском языке, театр LOFT, режиссер Андрей Слепухин
Пьеса была написана в первые полгода после начала войны в Украине в 2022 году. Это страшный текст, который автором Эстер Бол [Асей Волошиной] назван «корпусом пьес», и объемом представляет собой короткий роман.
Это хроника жизни героини «ты», переживающей свалившийся на нее и близких ей людей ад. Пересказать подробнее это не представляется возможным. Это сообщения, которые она пишет разным людям, фиксация новостей и свидетельств.
Текст принципиально вторгает реальность в интимную переписку: рядом с фрагментами переписки (с матерью, бабушкой, друзьями) — телеграм-сводки, реплики на нескольких языках (русский, украинский, французский), что подчеркивает транснациональную ткань войны и эмиграции.
Лирическое «я» героини постоянно срывается в документ — и обратно. Отсюда нерв фразы и «сшивка» частной боли с общим полем бедствий.
Внутри текста возникают прямые столкновения с традицией (Чехов и «выдавливать из себя по капле», критика «русского метатекста», распад привычных «смыслов»), что превращает CRIME в спор с культурой, породившей говорящую. Эти мотивы как в самой пьесе, так и в публичных разговорах Бол.
Существуют две сценические конфигурации: исходный CRIME и CRIME.MONO (моно-версия), где акцентируется любовная линия русской героини и украинского солдата; премьера CRIME.MONO прошла 24 февраля 2025 в тель-авивском TMUNA.
Режиссер Слепухин пошел до конца и воспроизвел вместе с командой текст целиком. Это невозможно трудное, но совершенно необходимое зрелище — если, конечно, верить в то, что искусство должно вступать в прямое взаимодействие с реальностью.
«Нанкин»
читка театра Fulcro о забытом геноциде 20 века
Израильский театр Fulcro принципиально формулирует свою миссию как исследование катастроф. В их репертуаре есть спектакли о Второй мировой, Холокосте, ГУЛАГе, ядерных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки и их следующий проект будет посвящен Нанкинской резне, забытому геноциду 1937 года.
Пьеса Александра Плотникова основана на книге Айрис Чан. Это американская журналистка и писательница (1968–2004), автор трех нон-фикшн книг: «Thread of the Silkworm» (1995), «The Rape of Nanking» (1997) и «The Chinese in America» (2003). В конце 1990-х стала публичным голосом, настаивавшим на признании и ответственности Японии за военные преступления. Умерла в 2004 году; на тот момент готовила книгу о «Батаанском марше смерти».
«Нанкинская резня» – бестселлер о шестинедельной резне в Нанкине (декабрь 1937 – январь 1938), где японская армия убила и изнасиловала десятки тысяч мирных жителей и военнопленных. Книга вышла к 60-летию событий и резко расширила их известность на Западе.
Структура книги — три перспективы (прием «Рашомон»): 1) японские военные; 2) китайские жертвы; 3) западные защитники и свидетели (например, организаторы Нанкинской зоны безопасности). Далее — послевоенное «забвение» и борьба за память.
Чан опиралась на свидетельства выживших, архивные материалы и дневники западных очевидцев (вроде дневника Джона Рабе), соединяя документ и публицистику — намеренно «несухим» языком, чтобы вывести тему из маргиналии в массовое сознание.
Историческая наука сходится, что счет жертв идет на сотни тысяч; наиболее авторитетные диапазоны — 100 000–300 000+ (в зависимости от методики подсчета, географии и горизонта времени). Официальная китайская цифра — 300 000; многие исследователи считают верхнюю оценку завышенной для «узкого» понимания Нанкина, но признают колоссальность преступления.
Книга мгновенно стала бестселлером в США; вкупе с публичными выступлениями писательницы вернула Нанкинскую резню в центр общественного обсуждения, повлияла на документальное кино («Nanking», 2007) и укрепила международную повестку памяти.
Все это, как и судьбу самой Айрис, включает в себя будущий спектакль Fulcro. Но он еще расширяет контекст: что делает с нами пространство памяти ужаса? Действительно ли оно полезно?
Сама Айрис покончила с собой в 36 лет, не справившись со всем, что с ней происходило – пусть даже и в пространстве исследовния. Ее имя официально внесено в список жерт Нанкинской резни, последней жертвой.
Читка стала одним из завершающих событий форума. Премьера спектакля намечена на 2026 год.
Что еще происходило (поэзия, музыка, перформативные практики, лекции)
Поэты. На сцене — Вера Павлова, Вера Полозкова, Орлуша (Андрей Орлов) и другие. У Павловой был отдельный поэтический перформанс; Полозкова читала «КИНЦУГИ-БУГИ».
Писатели и публицисты. Среди заявленных и реально задействованных в дискуссиях/встречах — Михаил Шишкин, Виктор Шендерович, Максим Курников, Андрей Бильжо (в том числе с презентацией альбома «Азбука 2022–20…»), Петр Щедровицкий, а также организаторы и модераторы Марат Гельман, Александр Гаврилов, Александр Морозов.
Музыканты и концертные вечера. На музыкальной линии — финальный концерт Сони Шац; сольный вечер Анны Русс «Эффект узнавания»; музыкальная лекция о природе диссонанса от Полины Фрадкиной; отдельные треки/сеты в рамках театральных и гибридных показов. Но, например, Вадик Королев на презентации своей книги «Снеговик» оказался без гитары. Но это оказалось совсем не страшно. «Все думают, что в холодильнике светло, а в холодильнике темно».
Фильмы и публичные разговоры. Ежедневно шла арка «круглый стол — встреча с писателем — выступление поэта — показ фильма — спектакль», отсылающая к структуре «дня форума» (и к традиции Артдокфеста/пост-док разговоров).
Институциональный смысл: что это было
- Форум как «пара-институт» русскоязычной культуры в изгнании. По установке самих организаторов, «СловоНово» — платформа, собирающая нерепрессированную креативность и делающая ее публично видимой (в том числе в англоязычном описании миссии). Здесь выстраивается репертуар, хроника и архив — с дневной сеткой, повторяющейся из года в год, но наполняемой новым содержанием.
- Единица измерения — «день», а не «жанр». Программу 2025 года сознательно собирают так, чтобы зритель проживал срез культуры за 10–12 часов: выставка — дискуссии — литература — кино — сцена/музыка. Это калибрует внимание: ракурс на повестку — война и ответственность, язык и миграция, память и травма.
- Междисциплинарная «проба языков». Визуальная линия (NovoRiznica, Троцки, Philippenzo, Цеслер, Каменева) и театральная (от интимного «Тополиного пуха» до «Нанкина» как документальной катастрофы) получают рамку из поэзии/прозы/музыки — от камерных чтений до финального концерта. Такой монтаж переводит частные высказывания в общий культурный договор: «что и как мы говорим, когда прежние институты цензурированы или разрушены».
- Производство публичной ответственности. Форум демонстративно работает с политической этикой (состав спикеров, темы дискуссий, выбор пьес) и с инфраструктурой памяти (читка о Нанкине, документальные показы, пост-советская история искусства). Это — практика accountability: речь о фактах, авторах, датах и последствиях, а не о «бесполитичных» гуманитарных разговорах.
- География и экосистема. Тиват как «порт» для диаспорной сборки плюс внешние площадки (Будва, разные локации) формируют сетевой кампус: от городского джаза до музейной выставки, от камерной читки до зала — шесть дней, шесть площадок, шесть концертов. Это создает устойчивую экосистему: зритель ходит за темой, а не только за именем.
«СловоНово-2025» — это форум-институт, где культура на русском языке не «выживает», а переучреждает себя: заново договаривается о языке, ответственности и методах. Визуальная программа дала лексикон образов (память/протест/цифровые эксперименты/сатира/интим), театр — формы переживания катастрофы, поэзия и проза — голос и дыхание этой среды, музыка — ритм совместности. В сумме — не «витрина эмиграции», а машина смыслов, которая производит репертуар, архив и публичный разговор «здесь-и-сейчас» — с адресом в Тивате, но с горизонтом международной сцены.