В конце октября латвийский Сейм проголосовал за выход из Стамбульской конвенции. Однако президент Эдгарс Ринкевичс отказался подписывать закон и вернул его на повторное рассмотрение. В итоге было решено передать вопрос на рассмотрение уже нового созыва парламента.
Эта история — хороший повод вспомнить, что представляет собой Стамбульская конвенция, вокруг которой уже много лет не утихают споры. Одни государства годами тянут с ее ратификацией, другие — внезапно выходят, обвиняя документ в подрыве традиционных ценностей и продвижении ЛГБТ-повестки. Так в чем суть этой конвенции, действительно ли она угрожает семье и почему для многих стран она стала символом борьбы не только с насилием, но и за права человека?
Что такое Стамбульская конвенция?
Полное название документа — Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием. Но чаще ее называют коротко — Стамбульская конвенция, по городу, где она была открыта для подписания в 2011 году.
Это первый в Европе юридически обязывающий договор, который подробно описывает, как государство должно предотвращать домашнее насилие, защищать пострадавших и наказывать виновных. Он был разработан Советом Европы при участии правозащитников и экспертов из десятков стран, вступил в силу в 2014 году и сегодня действует почти в сорока государствах, включая страны ЕС.
Главная идея конвенции проста: насилие — не личное дело семьи, а нарушение прав человека. Государство не может закрывать глаза, когда в семье избивают, запугивают или унижают. Оно обязано вмешаться, защитить пострадавших и сделать все, чтобы подобное не повторилось.
Документ требует от стран-участниц:
- предусмотреть уголовную ответственность за физическое, сексуализированное и психологическое насилие, принудительные браки, аборты и калечащие операции;
- развивать систему помощи пострадавшим — кризисные центры, приюты, горячие линии, охранные ордера;
- обучать полицейских, судей, врачей и соцработников, как действовать в таких ситуациях;
- заниматься профилактикой — формировать в обществе культуру уважения и равноправия, начиная со школы.
Несмотря на то, что основное внимание конвенции уделено женщинам, поскольку именно они чаще всего становятся жертвами насилия, документ касается всех людей без исключения. В нем прямо сказано, что положения применяются без какой-либо дискриминации — по полу, расе, цвету кожи, религии, политическим взглядам, сексуальной ориентации, происхождению, статусу мигранта и т. д. Женщины упомянуты в названии просто потому, что исторически именно они чаще всего страдают от замалчиваемого системного насилия, и конвенция призвана изменить эту реальность.
Почему вокруг конвенции столько споров?
Главный камень преткновения — понятие «гендера», впервые закрепленное в международном договоре. В конвенции оно означает социальные роли и ожидания, которые общество приписывает мужчинам и женщинам: кто должен быть «сильным», кто обязан «терпеть», кто «сам виноват, что спровоцировал». Именно эти стереотипы, по мнению авторов документа, часто становятся почвой для насилия и неравенства.
Но именно эта формулировка вызвала наибольшее сопротивление. В консервативных кругах «гендер» нередко понимают как попытку стереть различия между мужчинами и женщинами, «переучить детей» или навязать ЛГБТ-повестку. На деле же конвенция не отменяет биологический пол и не требует менять семейные нормы — она лишь призывает избавляться от стереотипов, которые оправдывают насилие и дискриминацию.
Неудивительно, что в многих странах конвенция вызвала бурные споры.
- В Польше власти заявили, что конвенция «вредна для семьи и религии», хотя формально страна по-прежнему остается ее участницей.
- В Венгрии парламент отказался ее ратифицировать, назвав «противоречащей христианским ценностям».
- В Турции, первой подписавшей и ратифицировавшей документ, президент Эрдоган в 2021 году объявил о выходе страны из Стамбульской конвенции, утверждая, что документ «используется для нормализации гомосексуализма».
Есть и политическая составляющая. В некоторых государствах конвенцию воспринимают как давление со стороны Европы и попытку вмешаться во внутренние дела. В глазах евроскептиков и националистов она становится символом «чужих ценностей».
У конвенции есть и практические противники, которые видят в ней угрозу для миграционной политики. Статьи 60 и 61 предусматривают, что женщина, подвергшаяся насилию по гендерному признаку, может ходатайствовать о статусе беженки, а государства, ратифицировавшие документ, не имеют права депортировать тех, кому грозит подобное насилие. Именно вокруг этих статей возникли острые споры и в Израиле.
Какие страны подписали и ратифицировали Стамбульскую конвенцию?
На сегодняшний день документ ратифицировали 39 стран Европы. Еще шесть государств — Болгария, Венгрия, Чехия, Литва, Словакия и Армения — его подписали, но пока не утвердили на национальном уровне.
Из соглашения официально вышла только Турция, сделав это в 2021 году. Если Латвия в итоге одобрит решение о выходе, она станет первой страной Европейского союза, решившейся на такой шаг.
А что с Израилем?
Израиль к Стамбульской конвенции не присоединился, но дискуссия о возможном подписании соглашения в стране уже велась — и сопровождалась теми же спорами, что и в Европе.
В 2021–2022 годах Министерство юстиции во главе с Гидеоном Сааром действительно рассматривало возможность подписания документа. Сторонники соглашения — юристы, правозащитницы и женские организации — утверждали тогда, что Израиль, где ежегодно фиксируются сотни случаев домашнего насилия, обязан присоединиться к международным усилиям по защите женщин.
Консервативные политики и религиозные группы, в свою очередь, выступили резко против, заявив, что конвенция «угрожает традиционным семьям» и «еврейскому характеру государства».
Критика шла по двум направлениям. С одной стороны, ценностная — страх перед понятием «гендер» и идеей равенства, которую противники воспринимали как попытку «стереть различия между мужчинами и женщинами». С другой — практическая, связанная с миграционным законодательством.
Как писала газета «Исраэль хайом», именно статьи 60 и 61, касающиеся защиты жертв гендерного насилия и предоставления им убежища, вызвали серьезные опасения. Юристы министерства юстиции предложили подписать документ с «толковательной оговоркой», чтобы ограничить действие этих пунктов. Но эксперты по миграционному праву напомнили, что Польша уже пыталась сделать то же самое — и международные органы просто проигнорировали ее «оговорку», потребовав выполнять конвенцию без исключений.
На фоне этих разногласий министр Саар отложил процесс присоединения Израиля к конвенции.
При этом даже противники соглашения признают, что большинство его принципов уже реализовано в израильском законодательстве — от охранных ордеров и приютов для жертв насилия до уголовной ответственности за побои и изнасилования в семье.
Так Израиль остался в стороне от Стамбульской конвенции, но, как и многие другие страны, оказался в центре ее главного конфликта — между стремлением сохранить привычный порядок и необходимостью признать, что насилие не может быть «внутренним делом семьи».