Марк Котлярский, писатель, блогер
...Чтобы рассказывать о Губермане, надо изрядно набраться... смелости.
Ибо всё, что можно было рассказать об этом незаурядном человеке, рассказал... он сам, в своих книгах и на своих выступлениях.
И прославлен он по всей Руси, как его тёзка — полонённый князь Игорь.
И Губерман также в своё время взят был в полон советской властью (да будет проклята она во веки веков); но:
даже там — в неволе, в заточении — сохранил он изящество и остроту ума, благородство и хорошие манеры (как-то, когда Игорь был уже вольным поселенцем — правда, лишённым возможности возвратиться на большую землю, — ехал он на попутке; и «водила», как водится, за долгую дорогу, за дружеской беседой решил поделиться сокровенным. «Вишь-ка, — сказал он Губерману, — гутарят, что странный какой-то хер на выселках появился, всем говорит “спасибо” и “пожалуйста”; так, наверное, и укреплялась Игорева слава).
Разлетались по всей Руси губермановские четверостишия, как долгожданные ласточки свободы; как заострённые мысли, которым никакой КГБ не мог поставить заслона; и гуляли эти четверостишия по рукам, и волновали умы, и бередили чувства, и царапали сознание.
Первое моё знакомство с творчеством Игоря состоялось с помощью его знаменитого «гарика»:
Я государство вижу статуей:
мужчина в бронзе, полон властности;
под фиговым листочком спрятан
огромный орган безопасности.
Жалящая, как оса, эпиграмма, вонзающаяся с размаху в диафрагму.
Спрашивается: могли ли простить Губерману это разящее свободомыслие совковые рыцари плаща и шпаги, серые люди со стершимися лицами?
Могли ли они не запереть его в зону?
Но, как писал, словно выхаркивая эти строчки, соплеменник Губермана — Осип Мандельштам:
Лишив меня морей, разбега и разлёта
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчёта:
Губ шевелящихся отнять вы не могли!
…У меня в архиве хранится давняя фотография, на которой я попал в кадр вместе с Игорем, она сделана в одном из израильских кибуцев (последних оплотов израильского социализма, да и то постепенно перековывающихся). Здесь проходил литературный семинар, устроенный русскоязычным Союзом писателей.
Неподалёку от лекционного зала, где мы, как правило, собирались для обычной, но весьма любопытной говорильни, в память о славном кибуцном прошлом был установлен — как памятник — трактор образца тридцатых годов.
Вот на его фоне и «щёлкнул» нас фотограф, и вылетела птичка, и, сверкая опереньем, пропала вскоре из виду.
И по-прежнему царствует над всем русскоговорящим пространством Игорь Губерман, «княжа» в России и в Израиле, Германии и Австралии, Швейцарии и Чехии — словом, везде, где слышна русская речь, где витает, как птичка, незаёмное русское слово.
